Фахрутдинова Г.Р. К вопросу о сроках в избирательном процессе // «Идель-Уральские правовые чтения» материалы Всероссийской заочной научно-практической конференции, 2013г.

Фахрутдинова Г.Р. К вопросу о сроках в избирательном процессе // «Идель-Уральские правовые чтения» материалы Всероссийской заочной научно-практической конференции, 2013г.

Выборы любого уровня как институт непосредственной демократии по своему масштабу и значимости для политической системы страны представляют огромное значение.
С правовой точки зрения процедура проведения выборов урегулирована в трехступенчатой вертикали власти: как на федеральном, так и на региональном и местном уровнях.
Федеральным законом, определяющим основные гарантии реализации гражданами Российской Федерации конституционного права на участие в выборах и референдумах, проводимых на территории Российской Федерации, является Федеральный закон от 12.06.2002 № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» [1].
Одна из ключевых фигур избирательного процесса – это кандидат, выдвигающий свою кандидатуру на избираемый пост.
Характеризуя этапы избирательного процесса с точки зрения реализации положений избирательного законодательства, применительно к кандидату, можно выделить следующие блоки:
1.Выдвижение кандидата
2.Регистрация кандидата
3.Агитация
4.День голосования
Одним и основополагающих и стратегических этапов для любого кандидата является агитационная деятельность.
Так, в научных кругах, предвыборную деятельность характеризуют как один из подготовительных этапов избирательного процесса представляет собой строго ограниченную временем, урегулированную законодательными нормами избирательного права деятельность, проводимую политическими партиями и направленную на приобретение голосов избирателей [2].
Для кандидата агитация несет в себе цель – публично заявить о себе, о своей политической программе. С помощью агитационной деятельности кандидат знакомиться со своим потенциальным электоратом и только в этот период он имеет шанс завоевать симпатию, предпочтение и голоса избирателей.
В связи, с нет так давно, внесенными в избирательное законодательство поправками об исключении нормы о явке избирателей, к задачам кандидата, в рамках агитационной борьбы, прибавился еще один пункт: убедить избирателя, пассивного к политической жизни страны и (или) своего региона, принять участие в выборах и отдать свой голос за кандидата, тем самым реализовав свое активное избирательное право, декларированное и гарантированное Конституцией РФ, так и закрепленное в специальном избирательном законодательстве.
Так, согласно ч.1 ст.49 ФЗ № 67-ФЗ агитационный период начинается со дня выдвижения кандидата, списка кандидатов, регистрации инициативной группы по проведению референдума и прекращается в ноль часов по местному времени за одни сутки до дня голосования.
Законодательством предусмотрены различные формы проведения агитационной деятельности. Одной из масштабных форм проведения агитации являются публичные мероприятия. Статьей 53 ФЗ № 67-ФЗ предусмотрены условия проведения предвыборной агитации, агитации по вопросам референдума посредством агитационных публичных мероприятий. Норма является отсылочной, в части условий проведения предвыборной агитации посредством агитационных публичных отсылает к специальному законодательству — Федеральному закону от 19.06.2004 № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» [3].
Основной обязанностью, вменяемой ФЗ № 54-ФЗ является уведомление о проведении публичного мероприятия, которое подается его организатором в письменной форме в орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления в срок не ранее 15 и не позднее 10 дней до дня проведения публичного мероприятия.
Эти сроки и являются предельными для рассмотрения уведомления, являющегося по умолчанию «заявкой» на проведение публичного мероприятия.
Неисполнение организатором публичного мероприятия обязанностей по уведомлению проведения публичного мероприятия влечет прекращение проведения данного мероприятия.
В среднем агитационный период имеет продолжительность порядка полутора месяца и, разумеется, зависит от даты выдвижения кандидатом своей кандидатуры.
В целом, все ключевые сроки в избирательном процессе весьма сжаты и строго регламентированы.
В связи с чем, избирательным законодательством предусмотрены сокращенные сроки для рассмотрения обращения граждан. Так, если ФЗ от 02.05.2006 № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» установлен 30-дневный срок рассмотрения заявлений граждан со дня регистрации такого заявления. То, согласно ч.4 ст.20 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в обязанности комиссий входит рассмотрение обращений о нарушении закона с изготовлением письменного ответа в пятидневный срок, но не позднее дня, предшествующего дню голосования, а по обращениям, поступившим в день голосования или в день, следующий за днем голосования, — немедленно.
Процессуальная особенность сроков в избирательном праве, отражена и в гражданском процессуальном кодексе РФ. К примеру, ч.2 ст. 260 ГПК РФ установлено, что заявление, касающееся решения избирательной комиссии, комиссии референдума о регистрации, об отказе в регистрации кандидата (списка кандидатов), инициативной группы по проведению референдума, иной группы участников референдума, может быть подано в суд в течение десяти дней со дня принятия избирательной комиссией, комиссией референдума обжалуемого решения. Частью третьей это же статьи предусмотрено, что заявление об отмене регистрации кандидата (списка кандидатов) может быть подано в суд не позднее чем за восемь дней до дня голосования[4].
Таким образом, процессуальная особенность сроков в избирательном законодательстве находит свое проявление в различных институтах.
Вместе с тем, говоря об агитационных мероприятиях, проводимых в форме публичных мероприятиях, законодательством «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» не предусмотрены особенности уведомления о проведении публичного мероприятия субъектами избирательного права, в частности, кандидатами.
Исходя из цели агитационной деятельности, а также временной ограниченности в реализации задач агитационного периода, представляется целесообразным, внести изменения в Федеральный закон от 19.06.2004 № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» с целью сокращения сроков подачи письменного уведомления, указав: что в период избирательных кампаний, уведомление кандидатами, их уполномоченными лицами, подается не ранее 10 и не позднее 5 дней до дня проведения публичного мероприятия.
Думается, что «оперативность» и сокращение сроков по уведомлению органов власти, позволит кандидатам реализовать право на агитационную деятельность в форме публичных мероприятий посредством проведения не только одного публичного мероприятия за отведенный законодательством агитационный период.

Список использованной литературы:
1.Федеральный закон от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» // СЗ РФ. 2002. № 24. Ст. 2253.
2.Айзатуллов М.М. Правовое регулирование предвыборной деятельности политических партий // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 7. С. 42 — 43.
3.Федеральный закон от 19.06.2004 № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» (ред. от 08.06.2012) // СЗ РФ 2004. № 25. Ст. 2485.
4.Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 № 138-ФЗ (ред. от 14.06.2012), (с изм. и доп., вступающими в силу с 01.09.2012) // СЗ РФ. 2002. № 46. Ст. 4532.

.

Максимова М.А., Фахрутдинова Г.Р. К вопросу о «допустимости» отклонения от средней нормы представительства избирателей через призму института усмотрения // Вестник Адвокатской палаты Республики Башкортостан, 2014г.

Максимова М.А., Фахрутдинова Г.Р. К вопросу о «допустимости» отклонения от средней нормы представительства избирателей через призму института усмотрения // Вестник Адвокатской палаты Республики Башкортостан, 2014г.

Согласно подпункту 30 статьи 2 Федерального закона от 12 июня 2002 года № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» избирательный округ — территория, которая образована (определена) в соответствии с законом и от которой непосредственно гражданами Российской Федерации избираются депутат (депутаты), выборное должностное лицо (выборные должностные лица)[1].
Для проведения выборов образуются одномандатные и (или) многомандатные избирательные округа либо определяется единый избирательный округ.
Смысл образования избирательных округов состоит в соблюдении требования, которые должны соблюдаться при образовании (определении) одномандатных и (или) многомандатных избирательных округов. Данные требования заключаются в соблюдении примерного равенства избирательных округов по числу избирателей и предельно допустимых отклонений от этого равенства и в соблюдении территориальной целостности.
Однако, довольно интересным представляется вопрос, связанный с допустимым отклонением от средней нормы представительства избирателей при формировании избирательного округа, а также случаи несоблюдения таких норм.
Возможность отклонения от средней нормы представительства избирателей предусмотрена п.4 ст.18 ФЗ «Об основных гарантиях…». Данное положение было подтверждено и легализовано КС РФ в Постановлении Конституционного Суда РФ от 10 июня 1998 г., в соответствии с которым была обозначена возможность исключения из общего правила формирования одномандатных избирательных округов, а именно возможность признания избирательным округом территории субъекта Российской Федерации с числом избирателей меньше единой нормы представительства[2].
Отмечу, что ч. 5-6, ст. 15 «Кодекс Республики Башкортостан о выборах» от 06.12.2006 №380-з содержит аналогичную норму, определяющую порядок установления примерно равного представительства от различных административно-территориальных образований[3].
Целью установления соответствующих норм является соблюдение гарантий конституционных прав граждан Российской Федерации избирать в органы государственной власти и органы местного самоуправления, то есть соблюдение именно активного избирательного права жителей определенной территории на равное и пропорциональное представительство в органах власти и управления.
Конституционный Суд РФ сформулировал следующую правовую позицию: положение о гарантиях равенства избирательных прав граждан законодатель обязан согласовывать с принципами федерализма и равноправия субъектов Федерации, относящимися к основам конституционного строя[4]. По этим причинам законодатель вынужден допускать определенные отклонения от единой нормы представительства.
Тем самым, были признаны соответствующим Конституции РФ положения закона о том, что при проведении выборов избирательные округа должны образовываться при соблюдении их примерного равенства по числу избирателей с предусмотренными законом допустимыми отклонениями от средней нормы представительства избирателей.
Таким образом, необходимость включения данных положений в ФЗ «Об основных гарантиях…», а также в законы субъектов РФ вызвана обеспечением возможности реализации равных прав граждан на избрание представителей в органы власти, по таким причинам как:
— неоднородность размещения населения в различных регионах РФ, вызванных, неравномерностью заселения территорий обусловленных, историческими, географическими и климатическими особенностями Российской Федерации;
— отсутствие единой системы формирования административно — территориального деления районов на местном уровне;
— необходимость учитывать интересы малочисленных народов.
Конституционный принцип равноправия субъектов Российской Федерации предполагает правовое установление равенства их потенциальных возможностей обладания всеми правами, которые предусмотрены Конституцией Российской Федерации, Равенство предполагает собой некие равные стартовые условия для определения объемов государственно-властных полномочий, пределы и содержание которых ограничены Конституцией Российской Федерации.
При этом практика применения аналогичной нормы ранее действующего Закона об основных гарантиях 1997г. показала, что установление общего 10 % отклонения не позволяет достаточным образом учесть интересы всех избирателей, поскольку невозможно подогнать под единые рамки всё многообразие общественных отношений и особенности отдельных территорий.
Именно поэтому в ФЗ от 12 июня 2002 года № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ» появилось дополнительное исключение о возможности в определенных случаях отклонения от средней нормы до 20 % (п.а), ч.4, ст.18).
Таким образом, для соблюдения примерного равенства по числу избирателей, на сегодняшний день, законодателем предусмотрены следующие конструкции допустимого отклонения:
1) в одномандатные избирательные округа допустимым отклонением от средней нормы представительства избирателей возможно отклонение не более чем на 10 процентов, а в труднодоступных или отдаленных местностях — не более чем на 30 процентов.
2) отклонение числа избирателей в многомандатном избирательном округе от средней нормы представительства избирателей, умноженной на число депутатских мандатов в данном округе, не может превышать 10 процентов от средней нормы представительства избирателей, а в труднодоступных или отдаленных местностях — 15 процентов от средней нормы представительства избирателей.
2.1. если округ включает в себя территории одного или нескольких муниципальных образований и часть территории другого муниципального образования отклонение допускается в пределах от 10 до 20 процентов.
3) при образовании избирательных округов на определенных законом субъекта Российской Федерации территориях компактного проживания коренных малочисленных народов — не более 40 процентов;
Здесь же необходимо отметить, что законодателем допускается образование избирательных округов, как с положительным, так и отрицательным отклонением от средней нормы представительства, что подтверждается судебной практикой: Определении ВС РФ от 01 ноября 2006г. по делу № 92-Г06-17.
Судебная практика, по вопросу допустимой нормы отклонения строго придерживается буквы закона: Кассационное определение Псковского областного суда от 22.11.2011 по делу № 33-1568/2011: «…правильно суд учел и то обстоятельство, что в результате уточнений и устранения неточностей, отклонение от средней нормы представительства избирателей в избирательном округе № 3 с численностью избирателей 29 033 чел. составляет 9,89 процента, что не превышает величину допустимого отклонения от средней нормы в 10 процентов …»
Таким образом, суд обозначает отклонение от нормы категорией — «допустимое», соответственно все, что будет выше или ниже установленного процентного барьера, следует расценивать, как недопустимое.
Однако, не могу согласиться с такой позицией по следующим причинам:
Во-первых, реализация равных избирательных прав предусматривает. Как отмечалось выше, соблюдение единых стартовых условий, чем и обусловлено введение нормы по отклонению от средней нормы представительства избирателей при формировании избирательного округа.
Безусловно, с одной стороны, законодательное установление ограничительных условий (в виде четких процентов) по отклонению от нормы представительства оправдано, дабы избежать злоупотребления и искажение прозрачности выборов и установления волеизъявления граждан. С другой стороны, соблюдение процентного соотношения в установленных рамках априори представляется затруднительным, поскольку регламентировать едиными правилами все возможные комбинаций правоотношений невозможно.
Во-вторых, в целях сохранения государственного единства и стабильности конституционного строя, без которых невозможна нормальная реализация прав и свобод человека и гражданина, в качестве вынужденной меры не должны воспрещаться определенные отступления от общей нормы представительства, в связи с чем, подобного рода диспропорции в избирательной системе не могут считаться результатом произвола и злоупотреблений.
Тем самым, считаю, что, реализуя принципы, провозглашенные Конституцией РФ, а также положения, обозначенные Постановлением Конституционного суда РФ 1998г., представляется целесообразным допустить возможность отклонения от нормы представительства, установленный ФЗ «об основных гарантиях…» с учетом небольших погрешностей, соблюдая принцип разумности.
В-третьих, целью установления соответствующих норм является соблюдение гарантий конституционных прав граждан Российской Федерации избирать в органы государственной власти и органы местного самоуправления, то есть соблюдение именно активного избирательного права жителей определенной территории на равное и пропорциональное представительство в органах власти и управления.
Учитывая изложенное выше, механизм реализации применения погрешностей при отклонениях от нормы представительства, на мой взгляд, может быть воплощен институтом усмотрения.
Тем самым, разрешение вопроса о применении процента отклонения от равенства по числу избирателей, на мой взгляд, целесообразнее возложить на компетентные органы, должностные лица, в компетенции которых предусмотрена возможность разрешения данного вопроса через усмотрение.
Разумеется, одной из обязанностей при разрешении вышеуказанного вопроса для каждого отдельного (единичного) случая должна являться процедура анализа местности, административно-территориальных границ, плотности населения, местных традиции и т.д.

Список использованных источников:

[1] Федеральный закон от 12 июня 2002 г. №67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» // СЗ РФ. 2002. №24. Ст. 2253.
[2] Постановлении Конституционного Суда РФ от 10 июня 1998 г. Собрании законодательства Российской Федерации от 22 июня 1998 г., № 25, ст. 2304, [3] Кодекс Республики Башкортостан о выборах от 06.12.2006 № 380-з Республика Башкортостан», № 237 (26220), 08.12.2006 г.
[4] Бондарь Н.С. Местное самоуправление и конституционное правосудие: конституционализация муниципальной демократии в России. М., 2008. С. 514 – 515.

Мухамадеева Г.А. Налоговый контроль исполнения соглашений в налоговом праве // Финансовое право. 2014. N 10. С. 14 — 17.

Мухамадеева Г.А. Налоговый контроль исполнения соглашений в налоговом праве // Финансовое право. 2014. N 10. С. 14 — 17.

 

Несмотря на давность принятия и огромную практику применения норм Налогового кодекса Российской Федерации вопросы налогового контроля до сих пор не утратили свою актуальность. Это связано с некоторыми объективными причинами, как то: развивающееся и меняющееся законодательство в указанной сфере, появление новых форм и методов налогового контроля, обширная судебная практика применения норм налогового законодательства.

Следует обратить внимание на то, что само понимание дефиниции «налоговый контроль» в науке налогового и финансового права в настоящее время не обрело своей окончательной редакции.

В более ранней литературе налоговый контроль рассматривается в широком и узком аспектах.

В широком аспекте налоговый контроль — это совокупность мер государственного регулирования, обеспечивающих в целях осуществления эффективной государственной финансовой политики экономическую безопасность государства и соблюдение государственных и муниципальных фискальных интересов.

В узком аспекте налоговый контроль — это контроль государства в лице компетентных органов за законностью и целесообразностью действий в процессе введения, уплаты или взимания налогов и сборов <1>.

———————————

<1> См.: Налоговое право России: Учебник / Под ред. Ю.А. Крохиной. С. 310.

 

Так Е.Ю. Грачева понимает под налоговым контролем деятельность, осуществляемую уполномоченными органами и их должностными лицами, путем проведения налоговых проверок, получения объяснений налогоплательщиков и иных обязанных лиц, проверки данных учета и отчетности, а также в других формах с целью соблюдения налогового законодательства и правильности исчисления, полноты и своевременности внесения налогов и сборов в бюджет и внебюджетные фонды <2>.

———————————

<2> Грачева Е.Ю. Финансовый контроль — подотрасль финансового права // Финансовое право. 2002. N 2. С. 46.

 

Л.Я. Абрамчик полагает, что налоговый контроль — это установленная нормативными актами совокупность приемов и способов по обеспечению соблюдения налогового законодательства и налогового производства <3>.

———————————

<3> Абрамчик Л.Я. Налоговое администрирование в системе финансового контроля // Финансовое право. 2005. N 6. С. 24.

 

По мнению же большинства ученых налоговый контроль является разновидностью общегосударственного контроля и относится к специализированному виду государственного контроля. Выражается это прежде всего в том, что налоговый контроль осуществляется специально уполномоченными органами — налоговыми органами (или к ним приравненными органами) — и иные органы не вправе осуществлять налоговый контроль <4>.

———————————

<4> Финансовое право: учебник / А.Р. Батяева, К.С. Бельский, Т.А. Вершило и др.; отв. ред. С.В. Запольский. 2-е изд., испр. и доп. М.: КОНТРАКТ, Волтерс Клувер, 2011, С. 675.

 

Однако на сегодняшний день отсутствует единый подход к понятию форм и методов налогового контроля. В первую очередь это связано с неудачной формулировкой норм налогового законодательства, а, в частности, пункта 1 статьи 82 Налогового кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой налоговый контроль проводится должностными лицами налоговых органов в пределах своей компетенции посредством налоговых проверок, получения объяснений налогоплательщиков, налоговых агентов и плательщиков сбора, проверки данных учета и отчетности, осмотра помещений и территорий, используемых для извлечения дохода (прибыли), а также в других формах, предусмотренных Налоговым кодексом РФ <5>.

———————————

<5> Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31.07.1998 N 146-ФЗ // Собрание законодательства РФ. N 31. 03.08.1998. Ст. 3824.

 

М.Н. Кобзарь-Фролова определяет метод налогового контроля как совокупность приемов, применяемых уполномоченными органами для установления объективных данных о полноте и своевременности уплаты налогов и сборов в соответствующий бюджет или внебюджетный фонд, а также об исполнении возложенных на лиц иных налоговых обязанностей, то есть при помощи методов налогового контроля происходит реальное изучение состояния объектов и предметов налогового контроля <6>.

———————————

<6> Кобзарь-Фролова М.Н. К вопросу о совершенствовании форм и методов налогового контроля // Налоги и налогообложение. 2006. N 5. С. 2.

 

По мнению В.Ю. Шатова метод налогового контроля — это способ изучения закономерностей развития и функционирования предмета исследования, который служит достижению цели налогового контроля и представляет собой совокупность приемов или операций <7>.

———————————

<7> Шатов В.Ю. Методы налогового контроля в Республике Казахстан // Финансовое право. 2012. N 11. С. 27.

 

Т.Ю. Курбатов считает, что под методами налогового контроля понимаются приемы и способы, используемые при реализации проверки как формы налогового контроля в зависимости от конкретных обстоятельств <8>.

———————————

<8> Курбатов Т.Ю. О формах и методах налогового контроля // Финансовое право. 2013. N 4. С. 48.

 

В свою очередь под формой налогового контроля в науке налогового права принято понимать совокупность средств и способов осуществления контрольной деятельности налоговых органов, имеющих конкретные формы выражения и организации <9>.

———————————

<9> Финансовое право: Учебник / А.Р. Батяева, К.С. Бельский, Т.А. Вершило и др.; отв. ред. С.В. Запольский. 2-е изд., испр. и доп. М.: КОНТРАКТ, Волтерс Клувер, 2011. С. 680.

 

Однако существуют ученые, которые отождествляют и не разделяют формы и методы налогового контроля <10>.

———————————

<10> См.: Грачева Е.Ю., Соколова Д.Ю. Налоговое право. М., 2001. С. 90.

 

Изучив основные точки зрения по данному вопросу, А.Ю. Ильин приходит к выводу о том, что под формой налогового контроля следует понимать способ конкретного выражения и организации контрольных действий, осуществляемых субъектами налогового контроля на постоянной основе в отношении всех подлежащих контролю субъектов <11>. Считаем указанное мнение обоснованным.

———————————

<11> Ильин А.Ю. Юридическое содержание видов, форм и методов налогового контроля // Финансовое право. 2014. N 1. С. 34.

 

Одной из важнейших составляющих научной конструкции налогового контроля являются цели его осуществления. Иногда в литературе в качестве цели налогового контроля называют обеспечение целесообразности (эффективности) осуществляемой налогоплательщиком деятельности <12>.

———————————

<12> См.: Гуреев В.И. Российское налоговое право. М., 1997. С. 196.

 

В свою очередь А.В. Демин считает, что целью налогового контроля является обеспечение режима законности в сфере налогообложения <13>.

———————————

<13> Демин А.В. Налоговое право России: Учебное пособие. Красноярск: РУМЦ ЮО, 2006. С. 310.

 

Считаем необходимым согласиться с позицией И.Г. Гараева, который полагает, что основной целью налогового контроля является обеспечение соблюдения налоговой дисциплины, следовательно, надлежащего уровня правопорядка в сфере налогообложения <14>.

———————————

<14> Гараев И.Г. Предупреждение совершения нарушений законодательства о налогах и сборах как задача налогового контроля // Налоги. 2013. N 4. С. 44.

 

Ранее в своих работах, мы пришли к выводу о том, что соглашение в налоговом праве (налоговое соглашение) — это договор с участием уполномоченных государственных органов, либо подлежащий регистрации в уполномоченных государственных органах, содержащий нормы права или индивидуальные предписания, которые направлены на регулирование отношений по установлению, введению и взиманию налогов и сборов в Российской Федерации, а также отношения, возникающие в процессе осуществления налогового контроля <15>.

———————————

<15> Мухамадеева Г.А. Понятие и особенности соглашений в налоговом праве // Финансовое право. 2014. N 3. С. 48.

 

Полагаем, что поскольку заключение соглашений в налоговом праве осуществляется в целях регулирования отношений по установлению, введению и взиманию налогов и сборов, а также отношений, возникающих в процессе осуществления налогового контроля, то проверка исполнения соглашений в налоговом праве является также одной из задач, которые разрешаются государством посредством осуществления налогового контроля.

Здесь следует обратить внимание, что налоговое законодательство подробно описывает совокупность форм и методов, которые применяются к контролю исполнения того или иного соглашения в налоговом праве, только в случае заключения соглашения о ценообразовании. Мы еще остановимся подробнее на этом вопросе. Во всех остальных случаях применяются общие положения о формах и методах налогового контроля.

Таким образом, на основании анализа норм налогового законодательства, а также практики его применения попытаемся сформулировать общие начала налогового контроля исполнения соглашений в налоговом праве.

Инвестиционный налоговый кредит представляет собой такое изменение срока уплаты налога, при котором организации при наличии соответствующих оснований предоставляется возможность в течение определенного срока и в определенных пределах уменьшать свои платежи по налогу с последующей поэтапной уплатой суммы кредита и начисленных процентов (ч. 1 ст. 66 НК РФ). Это единственная форма изменения срока уплаты налоговых платежей, которая имеет договорную основу, что позволяет отнести договор о предоставлении инвестиционного налогового кредита к числу налоговых соглашений.

Положениями пунктов 7 и 8 статьи 68 Налогового кодекса РФ предусмотрено, что действие договора об инвестиционном налоговом кредите может быть досрочно прекращено по соглашению сторон или по решению суда, а также установлен перечень условий, нарушение которых является основанием для досрочного расторжения договора. Исходя из этого, необходимо сделать вывод о том, что исполнение договора инвестиционного налогового кредита со стороны налогоплательщика является объектом налогового контроля.

Основаниями предоставления инвестиционного налогового кредита являются: 1) проведение научно-исследовательских, опытно-конструкторских работ, технического перевооружения собственного производства; 2) осуществление внедренческой или инновационной деятельности; 3) выполнение особо важного заказа по социально-экономическому развитию региона или предоставление ею особо важных услуг населению; 4) выполнение государственного оборонного заказа; 5) осуществление этой организацией инвестиций в создание объектов, имеющих наивысший класс энергетической эффективности; 6) включение в реестр резидентов зоны территориального развития.

В то же самое время анализ статьи 68 Налогового кодекса РФ позволяет выделить следующие основания для досрочного расторжения договора инвестиционного налогового кредита: 1) если в течение срока действия договора об инвестиционном налоговом кредите заключившая его организация нарушит предусмотренные договором условия реализации либо передачи во владение, пользование или распоряжение другим лицам оборудования или иного имущества, приобретение которого явилось основанием предоставления инвестиционного налогового кредита; 2) если организация, получившая инвестиционный налоговый кредит по основаниям, указанным в подпункте 3 пункта 1 статьи 67 Налогового кодекса РФ (выполнение этой организацией особо важного заказа по социально-экономическому развитию региона или предоставление ею особо важных услуг населению), нарушает свои обязательства, в связи с исполнением которых получен инвестиционный налоговый кредит в течение установленного договором срока; 3) если организация, получившая инвестиционный налоговый кредит по основанию, указанному в подпункте 6 пункта 1 статьи 67 Налогового кодекса РФ (включение этой организации в реестр резидентов зоны территориального развития), нарушила свои обязательства, в связи с исполнением которых получен данный инвестиционный налоговый кредит.

Исходя из существа перечисленных оснований предоставления инвестиционного налогового кредита, а также оснований досрочного расторжения такого договора можно сделать вывод о том, что контроль соблюдения указанных условий может быть осуществлен посредством реализации такой формы налогового контроля как налоговые проверки (выездные и камеральные), а также посредством применения таких установленных законодательством методов налогового контроля как проверку данных учета и отчетности; истребование документов; осмотр территорий и помещений; выемку документов и предметов; инвентаризацию; проведение экспертизы; опрос свидетелей; получение объяснений налогоплательщиков.

Договор о создании консолидированной группы налогоплательщиков — это особый вид налогового соглашения, в соответствии с которым юридические лица — участники договора, которые соответствуют условиям, обозначенным в налоговом законодательстве, договариваются объединиться на добровольной основе без создания юридического лица, в целях исчисления и уплаты налога на прибыль организации с учетом совокупного финансового результата хозяйственной деятельности.

Признаками, позволяющими выделить договор о создании консолидированной группы налогоплательщиков как налоговое соглашение, является наличие существенных условий, которые в обязательном порядке должны быть указаны в договоре, а также специальные субъекты: стороны договора, особый предмет договора, форма договора, специальный порядок изменения и расторжения договора.

Статья 25.6 Налогового кодекса РФ позволяет выделить следующие основания прекращения действия консолидированной группы налогоплательщиков, которые могут и должны быть выявлены в результате осуществления мероприятий налогового контроля: непредоставление в налоговый орган в установленные сроки соглашения об изменении договора о создании консолидированной группы налогоплательщиков в связи с выходом из состава указанной группы организации, нарушившей условия, установленные Налоговым кодексом РФ; несоответствие ответственного участника консолидированной группы налогоплательщиков условиям, предусмотренным Налоговым кодексом РФ; уклонение от внесения обязательных изменений в договор о создании консолидированной группы налогоплательщиков.

По аналогии с договором инвестиционного налогового кредита полагаем, что контроль соблюдения указанных условий может быть осуществлен посредством реализации такой формы налогового контроля как налоговые проверки (выездные и камеральные), а также посредством применения таких установленных законодательством методов налогового контроля как проверку данных учета и отчетности; истребование документов; осмотр территорий и помещений; выемку документов и предметов; инвентаризацию; проведение экспертизы; опрос свидетелей; получение объяснений налогоплательщиков.

Налоговый кодекс РФ определяет соглашение о ценообразовании как соглашение между налогоплательщиком и федеральным органом исполнительной власти, уполномоченным по контролю и надзору в области налогов и сборов, о порядке определения цен и (или) применения методов ценообразования в контролируемых сделках для целей налогообложения в течение срока его действия в целях обеспечения соблюдения положения пункта 1 статьи 105.3 Налогового кодекса РФ.

Одной из особенностей соглашения о ценообразовании является проверка его исполнения.

Здесь необходимо подчеркнуть, что договор инвестиционного налогового кредита и соглашение о создании консолидированной группы налогоплательщиков не имеют своих специальных форм и методов налогового контроля, поскольку полнота и достоверность исчисления и уплаты налогов и сборов, плательщиками которых являются лица, заключившие указанные виды соглашений, проверяются в общем порядке. В то время как проверка полноты исчисления и уплаты налогов в связи с совершением сделок между взаимозависимыми лицами, в том числе проверка исполнения соглашения о ценообразовании, проводится с учетом особенностей, предусмотренных для такого вида контроля главой 14.7 Налогового кодекса РФ, которые заключаются в ограниченном перечне мероприятий налогового контроля, сроках проведения проверки и др.

Как отмечает в своей работе А.Ю. Ильин, целью налогового контроля над ценообразованием, применяемым сторонами сделок, является предоставление возможности налоговым органам изменять исчисленные налогоплательщиками налогооблагаемые базы для доначисления налога на прибыль, НДС, а также иных налогов <16>.

———————————

<16> Ильин А.Ю. Налоговый контроль за ценообразованием при совершении сделок между взаимозависимыми лицами // Финансовое право. 2013. N 3. С. 29.

 

Таким образом, можно сделать вывод о том, что проверка полноты исчисления и уплаты налогов в связи с совершением сделок между взаимозависимыми лицами является специальной формой налогового контроля исполнения соглашения о ценообразовании как вида налогового соглашения. При этом перечень методов налогового контроля законодательно ограничен проведением экспертизы и привлечением в необходимых случаях переводчика и понятых.

На основании изложенного, считаем, что исполнение налоговых соглашений требует применение механизма налогового контроля. В зависимости от вида налогового соглашения, его условий и других существенных признаков налоговое законодательство предусматривает свой набор применяемых форм и методов налогового контроля.

 

 

 

 

Мухамадеева Г.А. О практике рассмотрения судами налоговых споров, связанных с взиманием земельного налога // Вестник Адвокатской палаты Республики Башкортостан, N 2(29) 2012 г., с.47-48.

Мухамадеева Г.А. О практике рассмотрения судами налоговых споров, связанных с взиманием земельного налога // Вестник Адвокатской палаты Республики Башкортостан, N 2(29) 2012 г., с.47-48.

 

Современная система налогов и сборов Российской Федерации определяет местными налогами земельный налог и налог на имущество физических лиц. Данные платежи составляют весомую часть местных бюджетов, в связи с чем органы местного самоуправления заинтересованы в хорошем качестве собираемости налоговых платежей.

Указанные обстоятельства обусловливают большое количество дел о взыскании с граждан в судах общей юрисдикции недоимок по земельному налогу. Особую категорию таких дел составляют дела о взыскании земельного налога с так называемых «прочих земель», поскольку именно с данной категорией Налоговый кодекс РФ связывает земельные участки, располагающиеся под коммерческой недвижимостью.

Пределы налоговой ставки для такой категории земель Налоговым кодексом РФ установлены как 1,5% от кадастровой стоимости земельного участка, что в пересчете на рубли порой составляет достаточно «приличные» суммы. Проблемы несоответствия кадастровой стоимости земельных участков из категории «прочих земель» современным рыночным реалиям мы обсуждать не будем, поскольку данный вопрос затрагивает скорее экономику нежели юриспруденцию. Кадастровая стоимость земельных участков, особенно в сельской местности, очень сильно завышена, что нисколько не способствует пополнению местных бюджетов, а скорее наоборот заставляет налогоплательщиков искать пути ухода от уплаты налогов всевозможными способами.

В нашу Коллегию в определенный период поступило несколько обращений налогоплательщиков, имеющих в собственности земельные участки на территории одного из районов нашей Республики с просьбой защитить их права и законные интересы в спорах с налоговыми органами.

При изучении данных дел, которые сказать к слову являлись практически однотипными, удалось выявить многочисленные нарушения законодательства, допущенные налоговым органом, что стало основанием для отказа в удовлетворении требований налогового органа о взыскании недоимки по земельному налогу.

Теперь хотелось бы подробнее обратиться к обстоятельствам одного из дел.

Представителем налогового органа в обосновании требований о взыскании земельного налога и соблюдении процедуры введения в действия налога на территории муниципального образования были предоставлены следующие документы: решение Совета сельского поселения К. сельский совет и печатное издание – газета «А.» как доказательства законного установления ставки в 1,5 % в отношении прочих земель.

Однако указанные документы, не были приняты судом как допустимые доказательства на основании следующего.

В решении Совета сельского поселения К. сельский совет указано, что налоговая ставка в отношении прочих земель устанавливается в размере «до 1,5%», что противоречит ч.2 ст. 387 и ч.1 ст. 394 Налогового кодекса РФ, где установлено, что устанавливая налог, представительные органы муниципальных образований (законодательные (представительные) органы государственной власти городов федерального значения Москвы и Санкт-Петербурга) определяют налоговые ставки в пределах, установленных настоящей главой, порядок и сроки уплаты налога.

В соответствии с ч.1 ст. 53 Налогового кодекса РФ налоговая ставка представляет собой величину налоговых начислений на единицу измерения налоговой базы.

В соответствии с нормами ст.3 Налогового кодекса РФ акты законодательства о налогах и сборах должны быть сформулированы таким образом, чтобы каждый точно знал, какие налоги (сборы), когда и в каком порядке он должен платить. Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (плательщика сборов)

Таким образом, установление налоговой ставки в формулировке «до 1,5%» противоречит нормам налогового законодательства.

Из устных пояснений представителя налогового органа следовало, что сумма земельного налога, подлежащего уплате возросла в течении налогового периода не в связи с увеличением налоговой ставки, а в связи с измнением в течение налогового периода категорий земельных участков, принадлежащих налогоплательщику.

Однако, доказательств измнения категорий земельных участков, представителем налогового органа предоставлено не было. Также представитель налогового органа не смог пояснить с какого момента изменились категории земельных участков и почему этим обстоятельствам придана обратная сила и налог исчислен в большем размере в начала налогового периода в нарушение ч.2 ст. 5 НК РФ.

В соответствии с ч.2 ст. 5 Налогового кодекса РФ акты законодательства о налогах и сборах, устанавливающие новые налоги и (или) сборы, повышающие налоговые ставки, размеры сборов, устанавливающие или отягчающие ответственность за нарушение законодательства о налогах и сборах, устанавливающие новые обязанности или иным образом ухудшающие положение налогоплательщиков или плательщиков сборов, а также иных участников отношений, регулируемых законодательством о налогах и сборах, обратной силы не имеют.

Также представителем налогового органа не предоставлена расписка о вручении налогоплательщику налогового уведомления. В материалы дела была предоставлена копия документа, где напротив слов «Ф.И.О. налогоплательщика» стояла подпись неустановленного лица. Оригинала указанного документа суду представлено не было.

В соответствии со ст. 52 Налогового кодекса РФ налоговое уведомление может быть передано руководителю организации (ее законному или уполномоченному представителю) или физическому лицу (его законному или уполномоченному представителю) лично под расписку или иным способом, подтверждающим факт и дату его получения. В случае, если указанными способами налоговое уведомление вручить невозможно, это уведомление направляется по почте заказным письмом.

Все эти нарушения позволили суду вынести решения об отказе в удовлетворении требований налогового органа. А орган местного самоуправления в последующем привел в соответствие с действующим налоговым законодательством формулировки решения о введение в действия земельного налога на территории данного муниципального образования. Но действовать это решение начало лишь со следующего налогового периода.

 

Адвокат Коллегии адвокатов «АртЛекс»

Г.А.Мухамадеева

Суфиянова Е.С. Критерии идентификации понятий «информирование избирателей» и «предвыборная агитация» // Журнал «Государственная и муниципальная служба в Республике Башкортостан», №2, 2013, с.15-17.

Суфиянова Е.С.

Критерии идентификации понятий «информирование избирателей» и «предвыборная агитация» // Журнал «Государственная и муниципальная служба в Республике Башкортостан», №2, 2013, с.15-17.

 

Возможность формирования органов государственной власти и местного самоуправления в результате волеизъявления населения является одной из важнейших ценностей демократического общества. Волеизъявление не может осуществляться без информации как основы любой деятельности.

В соответствии с Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» №67-ФЗ от 12.06.2002г. (далее — Федеральный закон) [1]  информационное обеспечение выборов включает в себя информирование избирателей, предвыборную агитацию и способствует осознанному волеизъявлению граждан, гласности выборов.

Информирование избирателей — распространение объективных и достоверных сведений о ходе подготовки и проведения выборов, о сроках и порядке совершения избирательных действий, об избирательном законодательстве Российской Федерации, а также не нарушающих равенство кандидатов и равенство избирательных объединений сведений о кандидатах, об избирательных объединениях.

Информирование избирателей осуществляют:

— органы государственной власти, органы местного самоуправления, за исключением информирования избирателей о кандидатах, об избирательных объединениях;

— избирательные комиссии, в том числе через средства массовой информации, о ходе подготовки и проведения выборов, о сроках и порядке совершения избирательных действий, об избирательном законодательстве Российской Федерации, о кандидатах, об избирательных объединениях, о месте и времени голосования;

— физические и юридические лица;

— организации, осуществляющие выпуск средств массовой информации.

Под средством массовой информации в соответствии с Законом Российской Федерации «О средствах массовой информации» № 2124-1 от 27.12.1991г. [2] понимается периодическое печатное издание, сетевое издание, телеканал, радиоканал, телепрограмма, радиопрограмма, видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического распространения массовой информации под постоянным наименованием (названием).

Деятельность организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, по информированию избирателей осуществляется свободно.

Предвыборная агитация — деятельность, осуществляемая в период избирательной кампании и имеющая целью побудить или побуждающая избирателей к голосованию за кандидата, кандидатов, список, списки кандидатов или против него (них).

Действующий федеральный закон не дает ясных и четких критериев разграничения понятий «информирование избирателей» и «агитационная деятельность».

В качестве попытки разрешения указанной коллизии можно считать Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 30 октября 2003г. №15-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова» [3]. Конституционной Суд Российской Федерации установил, что «критерием, позволяющим различить предвыборную агитацию и информирование, может служить лишь наличие в агитационной деятельности специальной цели — склонить избирателей в определенную сторону, обеспечить поддержку или, напротив, противодействие конкретному кандидату, избирательному объединению. В противном случае граница между информированием и предвыборной агитацией стиралась бы, так что любые действия по информированию избирателей можно было бы подвести под понятие «предвыборная агитация», что в силу действующего для представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, запрета неправомерно ограничивало бы конституционные гарантии свободы слова и информации, а также нарушало бы принципы свободных и гласных выборов». Суды и иные правоприменительные органы должны выявить наличие или отсутствие «непосредственно агитационной цели». Умысел при незаконной агитации «заключается лишь в осознании прямой цели данного противоправного действия» и не может охватывать ее последствия. Иначе говоря, информирование в средствах массовой информации даже о призывах голосовать «за» или «против» не является агитацией. Сами по себе действия, указанные в пункте 2 статьи 48 Федерального закона, являются разновидностью выражения мнений. Внешнее сходство по форме не является доказательством наличия агитации.

Автор настоящей статьи соглашается с мнением судьи Конституционного Суда Российской Федерации А.Л. Кононовым, что «наличие субъективной направленности на агитацию не может служить сколько-нибудь значимым критерием в попытке различить собственно агитацию и мнение по поводу и в связи с избирательной кампанией, ибо трудно предположить, что высказанное оценочное суждение не было осознанным актом предпочтения. Придание мнения публичности здесь и есть объективно целеполагание агитации» [4].

Выборы могут быть свободными только тогда, когда реально гарантировано право на объективную информацию. Требование объективности на предвыборную агитацию не распространяется.

В этой связи заслуживает особого внимания пункт 34 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 марта 2011г. №5 «О практике рассмотрения судами дел о защите избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» [5], в котором помимо указания на выявленный Конституционным Судом Российской Федерации критерий разграничения в виде цели побудить голосовать за определенных кандидатов, списки кандидатов или против них, содержатся рекомендации судам по выявлению такой цели. Так, оценивая действительный характер сообщений о предвыборных мероприятиях, надлежит выяснять совокупность всех факторов, характеризующих степень распространения и воздействия на избирателей информационного материала или сообщения о проведении предвыборных мероприятий. В частности, следует учитывать вид средства массовой информации, род теле- или радиопрограммы (информационная, информационно-аналитическая, общественно-политическая, авторская и т.п.), форму изложения материала и его характер (нейтральный, позитивный или негативный), уровень информативности, содержание выступления (сообщения) лиц, представляющих избирательное объединение, и лиц, приглашенных на предвыборное мероприятие. Подобное указание судам, на наш взгляд, совершенно справедливо, поскольку практика правоприменителей определять отсутствие или наличие агитационной цели исключительно на основании полученных у представителей средства массовой информации объяснений, а не оценивать действительный характер сообщений имеет место. Кроме того, Пленум Верховного Суда Российской Федерации указал на то, что порядок информационного обеспечения выборов может быть признан нарушенным организациями, осуществляющими выпуск средств массовой информации, представителями средств массовой информации не только в случае совершения представителями организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, умышленных действий, непосредственно направленных на агитацию, побуждающую голосовать за определенных кандидатов, избирательные объединения или против них, но и в случаях несоблюдения требований законодательства об объективности, достоверности содержания информационных материалов, размещаемых в средствах массовой информации, о равенстве кандидатов, избирательных объединений, в том числе при распределении в информационных блоках времени освещения предвыборной деятельности избирательных объединений, кандидатов.

Таким образом, единственным критерием разграничения информирования и агитации должна быть объективность, достоверность содержания информационного материала.

В целом же, действующая концепция информационного обеспечения выборов не отвечает критериям ясности и определенности, предоставляя более, чем необходимо и достаточно, возможность усмотрения должностным лицам и судьям в отнесении той или иной деятельности к агитационной или информационной, а также не отражает фактические общественные отношения, сложившиеся по поводу финансирования предвыборной агитации из собственных средств граждан, не задействованных в избирательных кампаниях.

 

 

Список использованной литературы:

1. Собрание законодательства РФ, 17.06.2002, №24, ст. 2253.

2. Российская газета, №32, 08.02.1992.

3. Российская газета. 31.10.2003г.

4. Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ А.Л. Кононова к Постановлению Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 г. №15-П // Избирательное право и избирательный процесс в решениях Конституционного Суда РФ. 2000 — 2007. Т. 1. С. 471.

5. Вестник Верховного Суда РФ. 2011. № 6.

 

 

            Адвокат Коллегии адвокатов «АртЛекс»

Суфиянова Е.С.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Суфиянова Е.С. Правовое регулирование отношений в сфере государственных и муниципальных закупок: ключевые изменения //Сборник Идель-Уральские правовые чтения, 2013, с.42-45.

Суфиянова Е.С.

Правовое регулирование отношений в сфере государственных и муниципальных закупок: ключевые изменения //Сборник Идель-Уральские правовые чтения, 2013, с.42-45.

Государственные и муниципальные закупки являются важнейшей государственной функцией и инструментом, позволяющим удовлетворять потребности государства и муниципалитетов, то есть обеспечивать выполнение их социально-экономических функций.

Проблемы и пути модернизации системы государственных закупок являлись предметом непрекращающихся публичных дискуссий. Столь пристальное внимание к данной теме со стороны контрольных органов государства, средств массовой информации, независимых экспертов объясняется большим объемом бюджетных средств, выделяемых на закупки товаров, работ и услуг для государственных и муниципальных нужд и высокими коррупционными рисками, присутствующими в данной сфере. О необходимости кардинальной перестройки системы государственных закупок заявил в Бюджетном послании к Правительству Российской Федерации и руководителям палат Федерального собрания Российской Федерации Президент России1. В частности, по мнению главы государства, при осуществлении государственных закупок необходимо «полноценно учесть особенности сложной и инновационной продукции, работ и услуг, в том числе связанных с научными исследованиями». При этом акцент должен быть сделан на «достижении наилучшего результата закупок». Новая концепция реформы системы государственных и муниципальных закупок, подготовленная Министерством экономического развития Российской Федерации, основывается на переходе к контрактной системе и, соответственно, упразднении действующего закона о государственных закупках2, являющегося основным нормативным регулятором в данной сфере.

5 апреля 2013 года Президентом Российской Федерации был подписан Федеральный закон №44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (далее по тексту – закон о контрактной системе)3.

Закон о контрактной системе будет вступать в силу поэтапно. Большая часть его положений начнет действовать 1 января 2014 года, однако для отдельных положений предусмотрены более поздние сроки. Окончательно закон о контрактной системе должен вступить в силу 1 января 2017 года.

Законом о контрактной системе предусмотрены существенные изменения правил осуществления государственных и муниципальных закупок, затрагивающие как деятельность государственных и муниципальных заказчиков по организации и проведению закупок, так и деятельность участников закупок.

Основное отличие нового документа заключается в том, что он призван регулировать не только сам процесс закупок, но и их планирование, мониторинг и аудит, контроль за закупками. Закон о контрактной системе также содержит антикоррупционные нормы, регулирующие вопросы общественного контроля и общественного обсуждения закупок. Для информационного обеспечения контрактной системы в сфере закупок в Российской Федерации создается и ведется единая информационная система, с помощью которой участникам контрактной системы предоставляются соответствующие данные, осуществляется подача заявок на участие в определении поставщика в форме электронного документа. Планы закупок будут формироваться на срок действия закона о федеральном бюджете и о бюджетах внебюджетных фондов Российской Федерации, законов субъектов Российской Федерации о региональных бюджетах и о бюджетах территориальных внебюджетных фондов, а также правовых актов представительных органов местного самоуправления о местном бюджете. Контроль в сфере закупок также будет осуществляться уполномоченными государственными и муниципальными органами власти в отношении заказчиков, контрактных служб, контрактных управляющих, комиссий по осуществлению закупок и их членов, уполномоченных учреждений, специализированных организаций, операторов электронных площадок. При выявлении нарушений контрольные органы вправе составлять протоколы об административных правонарушениях, выдавать предписания об устранении нарушений, обращаться в суд с исками о признании состоявшихся закупок недействительными.

Следующее значительное нововведение принятого закона о контрактной системе касается изменения перечня способов осуществления закупок. По сравнению с ранее действовавшим законом о государственных закупках указанный перечень существенно вырастет: появляется процедура запроса предложений (симбиоз запроса котировок и открытого конкурса), процедура двух этапного конкурса (открытого и закрытого), конкурса с ограниченным участием (открытого и закрытого), электронный аукцион, закупка у единственного поставщика. Таким образом, заказчику дается более широкий выбор способов определения поставщика. Кроме этого, несколько уточняются существующие способы размещения заказов, а также более точно проводится разграничение оснований для использования каждого из возможных способов.

Подводя итог, следует отметить, что принятие закона о контрактной системе стало важнейшим шагом на пути становления системы государственных закупок. Впервые был полноценно закреплен комплексный и ориентированный на результат подход к публичным закупкам. Однако принятие закона о контрактной системе не может рассматриваться как завершение процесса реформирования данной сферы.

Литература и примечания:

1. Бюджетное послание Президента Российской Федерации на 2010-2012 гг. //http://www.rg.ru/2009/05/25/poslanie.html.

2. Федеральный закон  от 21.07.2005г. №94-ФЗ «О размещении заказов на поставку товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд» // Собрание законодательства РФ. 2005. №30 (ч. 1). Ст. 3105.

3. Федеральный закон  «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» // Собрание законодательства РФ. 2013. №14. Ст. 1652.

Адвокат Коллегии адвокатов «АртЛекс»

Суфиянова Е.С.

 

Суфиянова Е.С. О необходимости индивидуализации административного наказания за нарушение иностранным гражданином или лицом без гражданства режима пребывания (проживания) в Российской Федерации //Вестник Адвокатской палаты Республики Башкортостан, №1 (34)

Суфиянова Е.С.

О необходимости индивидуализации административного наказания

за нарушение иностранным гражданином или лицом без гражданства режима пребывания (проживания) в Российской Федерации //Вестник Адвокатской палаты Республики Башкортостан, №1 (34) 2015, с.42-44.

 

Санкция части 1.1 статьи 18.8 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях[1] в качестве административного наказания предусматривает административный штраф в размере от двух тысяч до пяти тысяч рублей с административным выдворением за пределы Российской Федерации.

В соответствии с общими правилами назначения административного наказания административное наказание за совершение административного правонарушения назначается в пределах, установленных законом, предусматривающим ответственность за данное административное правонарушение, в соответствии с положениями части 1 статьи 4.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. При назначении административного наказания физическому лицу учитываются характер совершенного им административного правонарушения, личность виновного, его имущественное положение, обстоятельства, смягчающие административную ответственность, и обстоятельства, отягчающие административную ответственность.

Установление ответственности за нарушение порядка пребывания (проживания) иностранных граждан или лиц без гражданства в Российской Федерации должно отвечать требованиям справедливости, соразмерности, конституционно закрепленным целям, а так же отвечать характеру совершенного деяния.

Изложенное позволяет выделить в качестве одного из принципов назначения административного наказания принцип индивидуализации назначаемого административного наказания. Последнее означает, что назначение дополнительного наказания в виде административного выдворения за пределы Российской Федерации должно основываться на данных, подтверждающих действительную необходимость применения к лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, такой меры ответственности, а также ее соразмерность в качестве единственно возможного способа достижения баланса публичных и частных интересов в рамках административного судопроизводства. При этом представляется затруднительным достижение в рамках административного судопроизводства баланса публичных и частных интересов при нахождении иностранного гражданина или лица без гражданства в законном браке с гражданином Российской Федерации.

Российская Федерация, будучи социальным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека, и которое осуществляет поддержку и защиту семьи, материнства, отцовства и детства, обязана гарантировать иностранным гражданам и лицам без гражданства права, свободы и государственную, особенно судебную, защиту от дискриминации, в том числе в области семейной жизни на основе уважения достоинства личности и с учетом того, что забота о детях, их воспитание составляют равное право и обязанность. Гарантировать соответствующие права государство обязано, в частности, при установлении и применении правил пребывания (проживания) в Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства, а также норм об их ответственности.

Семья и семейная жизнь, относясь к ценностям, находящимся под защитой Конституции Российской Федерации[2]
и международных договоров России, не имеют, однако, безусловного во всех случаях преимущества перед другими конституционно значимыми ценностями, а наличие семьи не обеспечивает иностранным гражданам бесспорного иммунитета от законных и действенных принудительных мер в сфере миграционной политики, соразмерных опасности миграционных правонарушений (особенно массовых) и практике уклонения от ответственности.

Пункт 1 статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод[3], признавая право каждого на уважение его личной и семейной жизни, не допускает вмешательства со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности, защиты прав и свобод других лиц.

Относительно критериев допустимости высылки в демократическом обществе Европейский Суд по правам человека отметил, что значение, придаваемое тому или иному из них, будет различным в зависимости от обстоятельств конкретного дела и что государство, связано необходимостью установить справедливое равновесие между конкурирующими интересами отдельного лица и общества в целом, имеет определенные пределы усмотрения (Постановление от 28 июня 2011 года по делу «Нунес (Nunez) против Норвегии», § 71; от 27 сентября 2011 года по делу «Алим (Alim) против России», § 78, 80, 81, 83 и 93).

В соответствии с пунктом 2 статьи 27 Федерального закона от 15 августа 1996 года № 114-ФЗ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию»[4] въезд в Российскую Федерацию иностранному гражданину или лицу без гражданства не разрешается в случае, если в отношении иностранного гражданина или лица без гражданства вынесено решение об административном выдворении за пределы Российской Федерации, о депортации либо передаче Российской Федерацией иностранному государству в соответствии с международным договором Российской Федерации о реадмиссии, в течение пяти лет со дня административного выдворения за пределы Российской Федерации, депортации либо передачи Российской Федерацией иностранному государству в соответствии с международным договором Российской Федерации о реадмиссии, что не исключает серьезного вмешательства со стороны государства в осуществление иностранным гражданином или лицом без гражданства права на уважение семейной жизни.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированной в Постановлении от 15 июля 1999 года № 11-П, конституционными требованиями справедливости и соразмерности предопределяется дифференциация публично-правовой ответственности в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных существенных обстоятельств, обусловливающих индивидуализацию при применении тех или иных мер государственного принуждения.

В развитие данной правовой позиции Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 27 мая 2008 года № 8-П указал, что меры, устанавливаемые в уголовном законе в целях защиты конституционно значимых ценностей, должны определяться исходя из требования адекватности порождаемых ими последствий (в том числе для лица, в отношении которого они применяются) тому вреду, который причинен в результате преступного деяния, с тем чтобы обеспечивались соразмерность мер уголовного наказания совершенному преступлению, а также баланс основных прав индивида и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от преступных посягательств.

Приведенные правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации могут быть распространены и на административную ответственность.

В постановлении от 14 февраля 2013 года № 4-П Конституционный Суд Российской Федерации также признал, что устанавливаемые в законодательстве об административных правонарушениях правила применения мер административной ответственности должны не только учитывать характер правонарушения, его опасность для защищаемых законом ценностей, но и обеспечивать учет причин и условий его совершения, а также личности правонарушителя и степени его вины, гарантируя тем самым адекватность порождаемых последствий (в том числе для лица, привлекаемого к ответственности) тому вреду, который причинен в результате административного правонарушения, не допуская избыточного государственного принуждения и обеспечивая баланс основных прав индивида (юридического лица) и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от административных правонарушений; иное — в силу конституционного запрета дискриминации и выраженных в Конституции Российской Федерации идей справедливости и гуманизма — было бы несовместимо с принципом индивидуализации ответственности за административные правонарушения.

Вышеприведенные позиции Конституционного Суда Российской Федерации позволяют автору прийти к выводу о возможности с учетом конкретных обстоятельств дела назначения лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, административного наказания, не предусмотренного санкцией соответствующей статьи Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. Изложенное позволяет не назначать иностранному гражданину или лицу без гражданства, нарушившему режим пребывания (проживания) в Российской Федерации и состоящему в законном браке с гражданином Российской Федерации дополнительного административного наказания, ограничившись в конкретном случае назначением административного штрафа. 

 

Адвокат Коллегии адвокатов «АртЛекс»

Е.С. Суфиянова

 

 

---

[1]              Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 года №195-ФЗ (с посл. изм. и доп. от 13 июля 2015 г. №250-ФЗ) //Собрание законодательства Российской Федерации от 7 июля 2001 г. № 1 (ч.1), ст.1.

[2]              Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с посл. изм. и доп. от 21 июля 2014 г. № 11-ФКЗ) // Российская газета. 1993. № 237.

[3]              Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. //Собрание законодательства Российской Федерации от 8 января 2001 г. №2, ст.163.

[4]              Федеральный закон от 15 августа 1996 г. № 114-ФЗ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» (с посл. изм. и доп. от 31 декабря 2014 г. №524-ФЗ) //Собрание законодательства Российской Федерации от 19 августа 1996 г. №34, ст.4029.

Некоторые аспекты процедуры заключения договора банковского вклада.

Зиакаев Булат, стажер адвоката

Департамент публично-правовой практики Коллегии адвокатов «АртЛекс»

 

Некоторые аспекты процедуры заключения договора банковского вклада.

 

В процессе своей хозяйственной деятельности многие юридические лица прибегают к заключению договоров банковского вклада. В этой статье мы ставим перед собой цель разобраться в процедуре заключения договора банковского вклада акционерным обществом, ведущим свою деятельность в рамках Федерального закона от 18 июля 2011 г. N 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц».

По договору банковского вклада одна сторона (банк), принявшая поступившую от другой стороны (вкладчика) или поступившую для нее денежную сумму, обязуется возвратить сумму вклада и выплатить проценты на нее на условиях и в порядке, предусмотренных договором. К отношениям банка и вкладчика по счету, на который внесен вклад, применяются правила о договоре банковского счета, если иное не предусмотрено правилами главы 44 ГК РФ или не вытекает из существа договора банковского вклада.

Зачастую на практике у акционерных обществ возникает вопрос о необходимости одобрения указанного договора органами управления общества.

В соответствии с п.1 ст. 78 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ «Об акционерных обществах» крупной сделкой считается сделка (в том числе заем, кредит, залог, поручительство) или несколько взаимосвязанных сделок, связанных с приобретением, отчуждением или возможностью отчуждения обществом прямо либо косвенно имущества, стоимость которого составляет 25 и более процентов балансовой стоимости активов общества, определенной по данным его бухгалтерской (финансовой) отчетности на последнюю отчетную дату, за исключением сделок, совершаемых в процессе обычной хозяйственной деятельности общества, сделок, связанных с размещением посредством подписки (реализацией) обыкновенных акций общества, сделок, связанных с размещением эмиссионных ценных бумаг, конвертируемых в обыкновенные акции общества, и сделок, совершение которых обязательно для общества в соответствии с федеральными законами и (или) иными правовыми актами Российской Федерации и расчеты по которым производятся по ценам, определенным в порядке, установленном Правительством Российской Федерации, или по ценам и тарифам, установленным уполномоченным Правительством Российской Федерации федеральным органом исполнительной власти. Уставом общества могут быть установлены также иные случаи, при которых на совершаемые обществом сделки распространяется порядок одобрения крупных сделок, предусмотренный настоящим Федеральным законом. Порядок одобрения крупной сделки установлен ст. 79 этого же Федерального закона. Решение об одобрении крупной сделки, предметом которой является имущество, стоимость которого составляет от 25 до 50 процентов балансовой стоимости активов общества, принимается всеми членами совета директоров (наблюдательного совета) общества единогласно. Решение об одобрении крупной сделки, предметом которой является имущество, стоимость которого составляет более 50 процентов балансовой стоимости активов общества, принимается общим собранием акционеров большинством в три четверти голосов акционеров — владельцев голосующих акций, принимающих участие в общем собрании акционеров.

Согласно п. 2 ст. 837 ГК РФ по договору банковского вклада любого вида банк обязан выдать сумму вклада или ее часть по первому требованию вкладчика, за исключением вкладов, внесенных юридическими лицами на иных условиях возврата, предусмотренных договором. Таким образом, отсюда можно сделать вывод о том, что отчуждение имущества акционерного общества при заключении договора банковского вклада не происходит, поскольку право собственности на денежные средства вкладчика остаются у самого вкладчика, а банк может лишь ими пользоваться.

При исследовании понятия «отчуждение имущества» некоторыми авторами высказывается мнение о том, что указанное понятие необходимо толковать расширительно. В качестве обоснования приводятся позиции судов относительно признания крупной сделкой договоров аренды недвижимого имущества, который не предполагает отчуждения или возможности отчуждения арендуемого имущества, так как не влечет перехода права собственности на арендуемое имущество к другому лицу.  (п. 40 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 11.01.2002 N 66 «Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой»; Постановление ФАС Северо-Западного округа от 18.03.2011 по делу N А56-38981/2010). Однако с приведенной позицией нельзя согласиться, поскольку эти примеры носят единичный характер, выражающийся в том, что в результате заключения оспариваемых сделок хозяйственная деятельность предприятия фактически прекращалась.

Исходя из изложенного можно сделать вывод о том, что для заключения договора банковского вклада акционерным обществом не требуется предварительного одобрения его органов управления.

По вопросу процедуры заключения договора банковского вклада хозяйственным обществом в рамках  Федерального закона от 18 июля 2011 г. N 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц» необходимо учесть следующее:

Понятие «закупка» Федеральным законом о закупках четко не определено и каких-либо официальных разъяснений по данному вопросу на настоящий момент также нет. Из некоторых указаний Закона о закупках, например, п. 3 ч. 9 ст. 4 определено, что в извещении о закупке в обязательном порядке указывается предмет договора, а ч. 5 ст. 4 Закона о закупках устанавливает, что одновременно публикуется проект договора, следует, что результатом проведения закупки является заключение нового договора. Отсюда можно сделать вывод, что под закупкой понимается процедура выбора контрагента для заключения с ним договора.
В связи с этим следует учитывать, что по правилам п. 1 ст. 432 ГК РФ договор считается заключенным, если между сторонами достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора.  

Из существа правоотношений, возникающих при заключении договора банковского вклада, следует, что заказчик при заключении указанного договора не расходует свои денежные средства, а получает доход в виде процентов по вкладу, установленных договором банковского вклада (Письмо ФАС России №АД/31156/14 от 04.08.2014 г.). Таким образом, можно сделать вывод о том, что заключение договора банковского вклада не является закупкой, в рамках Федерального закона от 18 июля 2011 г. N 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц».

Резюмируя все
вышесказанное считаем необходимым подчеркнуть, что соблюдение требований
законодательства об акционерных обществах, а также законодательства о закупках,
в случае осуществления закупок отдельными видами юридических лиц, имеет очень
важное значение, поскольку игнорирование этих норм может повлечь за собой
признание сделок, заключенных без соблюдения корпоративных процедур,
недействительными, а действия хозяйственного общества, противоречащие
законодательству о закупках, могут повлечь административную ответственность как
самого юридического лица, так и должностных лиц предприятия.

Мухамадеев А.Р. Правовые проблемы разграничения административной и уголовной ответственности за нарушение избирательных прав // Межсистемные и межотраслевые связи в правовой сфере, г. Казань, 2013.

Мухамадеев А.Р. Правовые проблемы разграничения административной и уголовной ответственности за нарушение избирательных прав // Межсистемные и межотраслевые связи в правовой сфере, г. Казань, 2013.

Весьма острой является проблема отграничения уголовно-правовой ответственности от других видов юридической ответственности, прежде всего административной. Например, за подкуп избирателей предусмотрена конституционно-правовая ответственность (подп. «о» п. 24 ст. 38, подп. «б» п. 2 ст. 77
и другие нормы Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав), административная ответственность (ст. 5.16 КоАП РФ) и уголовная ответственность (п. «а» ч. 2 ст. 141
УК РФ). Поскольку по общим правилам за одно и то же деяние не может быть повторная ответственность, то применение конституционно-правовой или административной ответственности исключает уголовную ответственность. С другой стороны, привлечению к уголовной ответственности за подкуп избирателей на практике препятствует отсутствие фактов привлечения к конституционно-правовой или административной ответственности, в том числе и по причине бездействия избирательных комиссий и органов, уполномоченных на составление протоколов об административных правонарушениях.

В литературе предлагаются разные критерии разграничения административной и уголовной ответственности. Так, С.М. Шапиев пишет о том, что административно-правовые нарушения не обладают признаком общественной опасности, а считаются социально вредными, при административном правонарушении может иметь место не только умысел, но и неосторожность, а в качестве субъектов ответственности могут выступать и юридические лица[1]. Но первый признак применительно ко многим избирательным правонарушениям, за которые предусмотрена административная ответственность, едва ли применим. Например, подкуп избирателей всегда имеет общественную опасность, даже если происходит по неосторожности. Вопрос, видимо, в разнице степени общественной опасности.

В то же самое время, например, С.В.Фомина отмечает, что при принятии ныне действующего Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях были устранены некоторые правовые коллизии, недостатки и пробелы в ранее действовавшем законодательстве об административной ответственности. В частности, более четко разведены нормы административной и уголовной ответственности (ст. 141, 142 Уголовного кодекса Российской Федерации), и разграничены основания их применения[2].

А.Д.Исхаков в свою очередь предлагает для разграничения уголовного и административного составов, связанных с вмешательством в работу избирательной комиссии, предусмотренных соответственно ч.1 ст. 141 Уголовного Кодекса Российской Федерации и ст. 5.2. Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, следует исключить ч.1 ст. 141 из Уголовного Кодекса, тем самым декриминализировав данное деяние и сохранив за его совершение только административную ответственность; преступлением же необходимо признать воспрепятствование работе избирательных комиссий, совершённое одним из способов, предусмотренных ч. 2 ст. 141 УК РФ[3].

Т.Н.Елисеева внесла следующие предложения об устранении правовой коллизии между нормами уголовного и административного законодательства, устанавливающими ответственность за представление неверных сведений об избирателях, участниках референдума (ст. 1421 УК РФ и ст. 5.4 КоАП РФ). По ее мнению необходимо внести в ст. 5.4 КоАП РФ уточнения: «.представление недостоверных сведений об избирателях, участниках референдума соответствующим избирательным комиссиям должностным лицом, на которое законом возложена эта обязанность, если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния»[4].

---

[1] Шапиев С.М. Уголовная ответственность за нарушение законодательства о выборах // Журнал о выборах, 2006. N 3. С.67.

[2] Фомина С.В. Административная ответственность за нарушение законодательства РФ в сфере избирательных отношений // Гражданин и право. 2002. N 3. С.45.

[3] Исхаков А.Д. Юридическая ответственность за нарушения норм избирательного права Российской Федерации: Автореферат … канд.юрид.наук. Казань, 2003. С.20.

[4] Елисеева Т.Н. Уголовно-правовая охрана избирательных прав граждан Российской Федерации: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М.: Изд-во Московского ун-та МВД России, 2004. С. 17.

Мухамадеева Г.А., Зиакаев Б.Р. Практика рассмотрения налоговых споров // Журнал «Вестник адвокатской палаты Республики Башкортостан», 2014, №2(33), С.26-28.

Мухамадеева Г.А., Зиакаев Б.Р. Практика рассмотрения налоговых споров // Журнал «Вестник адвокатской палаты Республики Башкортостан», 2014, №2(33), С.26-28.

 

Налоговый контроль, являясь одним из видов финансового контроля, пронизывает все сферы общественной жизни, в которых функционируют хозяйствующие субъекты, получающие доходы от своей деятельности.

В НК РФ имеется легальное определение налогового контроля, под которым понимается деятельность уполномоченных органов по контролю за соблюдением налогоплательщиками, налоговыми агентами и плательщиками сборов законодательства о налогах и сборах в порядке, установленном Налоговым кодексом (п. 1 ст. 82 НК РФ).

Формы налогового контроля и методы его проведения рассматриваются в юридической литературе в разных аспектах. Целью данной работы является непосредственное рассмотрение тех вопросов, касающихся конкретных форм и методов налогового контроля, которые возникли на практике в последние годы, и нашли свое отражение в судебной практике и практике Федеральной налоговой службы.

Одним из актуальных на сегодняшний день остается вопрос, касающийся сроков проведения камеральной налоговой проверки, а именно является ли нарушение срока проведения камеральной проверки основанием для отмены решения, вынесенного по ее итогам. Согласно п. 2 ст. 88 НК РФ камеральная налоговая проверка проводится в течение трех месяцев со дня представления налогоплательщиком налоговой декларации (расчета). В соответствии с правовой позицией, содержащейся в информационном письме Президиума ВАС РФ от 17.03.2003 N 71 «Обзор практики разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений части первой Налогового кодекса Российской Федерации» срок камеральной проверки не является пресекательным, его истечение не препятствует выявлению фактов неуплаты налога и принятию мер по его принудительному взысканию. Однако существует и другая, более поздняя позиция по указанному вопросу, содержащаяся в Постановлении ФАС Северо-Кавказского округа от 27.08.2013 по делу N А53-33602/2012. Здесь суд пришел к выводу о недействительности решения инспекции, вынесенного по итогам камеральной проверки, длившейся более 2,5 года. Суд указал, что инспекция нарушила принцип недопустимости избыточного или не ограниченного по продолжительности применения мер налогового контроля. Доказательств обоснованности столь длительного срока проведения проверки инспекция не представила. Было отмечено, что длительный срок свидетельствует о нарушении целей налогового администрирования, которые не могут иметь дискриминационного характера, препятствующего предпринимательской деятельности налогоплательщика. Аналогичная точка зрения содержится в Постановлении ФАС Западно-Сибирского округа от 10.11.2010 по делу N А70-1902/2010, в котором суд указал, что длительный срок проведения проверки (свыше трех месяцев со дня представления налоговой декларации) свидетельствует о нарушении налоговой инспекцией целей налогового администрирования. Регламентация сроков взыскания налогов и сроков проведения налоговых проверок направлена на достижение равновесия участников отношений, регулируемых законодательством о налогах.

Также в судебной практике зачастую возникают вопросы, касающиеся непосредственно методов налогового контроля. Например, вопрос о законности  производства осмотра территорий и помещений налогоплательщика во время камеральной проверки. Согласно п. 1 ст. 92 НК РФ должностное лицо инспекции, которое осуществляет выездную налоговую проверку, в целях выяснения обстоятельств, имеющих значение для данного мероприятия, вправе производить осмотр территорий, помещений, документов, предметов проверяемого налогоплательщика. Доступ на территорию или в помещение налогоплательщика указанных должностных лиц осуществляется при предъявлении ими служебных удостоверений и решения о проведении выездной налоговой проверки данного налогоплательщика. Согласно п. 2 ст. 91 НК РФ проверяющие могут производить осмотр территорий или помещения налогоплательщика либо осмотр объектов налогообложения для определения соответствия фактических данных сведениям, указанным в документах, представленных налогоплательщиком. Так, в Постановлении ФАС Центрального округа от 28.12.2011 по делу N А08-2014/2011 суд установил, что в отношении предпринимателя была проведена камеральная проверка, в ходе которой был осуществлен осмотр помещений и территорий. При этом у налогового органа отсутствовали основания для проведения такого осмотра. ФАС отметил, что указанные действия инспекции неправомерны. Диаметрально противоположной является позиция, выраженная в Постановлении ФАС Западно-Сибирского округа от 29.06.2011 по делу N А46-14218/2010. В данном споре суд указал на то обстоятельство, что ст. 92 НК РФ регламентирует порядок проведения осмотра при выездной налоговой проверке, не означает запрета на осуществление такого мероприятия при проведении камеральной проверки для определения соответствия фактическим данным сведений, отраженных в представленных налогоплательщиком документах.

Также на сегодняшний день по-прежнему остается актуальным вопрос о взаимодействии налоговых и правоохранительных органов при осуществлении налогового контроля. В частности, наибольшие проблемы на практике вызывает вопрос допустимости в качестве доказательства результата допроса (опроса) свидетеля, полученный от правоохранительных органов. В силу п. 1 ст. 36 НК РФ по запросу налоговых органов в проводимых ими выездных проверках участвуют органы внутренних дел. При выявлении обстоятельств, которые требуют совершения действий, отнесенных Налоговым кодексом РФ к полномочиям налоговых органов, органы внутренних дел, следственные органы обязаны в десятидневный срок со дня выявления указанных обстоятельств направить материалы в соответствующий налоговый орган для принятия по ним решения.

Пленум ВАС РФ в п. 45 Постановления от 30.07.2013 N 57 «О некоторых вопросах применения части первой Налогового кодекса Российской Федерации» указал следующее: при исследовании и оценке представленной инспекцией доказательственной базы по налоговым делам судам надлежит исходить из того, что полученные в результате оперативно-розыскных мероприятий материалы могут использоваться налоговыми органами в числе других доказательств при рассмотрении материалов проверки (п. 4 ст. 101 НК РФ) или при осуществлении производства по делу о предусмотренных Налоговым кодексом РФ правонарушениях (п. 7 ст. 101.4 НК РФ), если такие мероприятия проведены и материалы оформлены согласно требованиям Федерального закона от 12.08.1995 N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». Также, по нашему мнению, необходимо обратить внимание на Постановление ФАС Центрального округа от 26.03.2014 по делу N А08-991/2013, в котором суд признал ненадлежащими доказательствами объяснения свидетелей, отобранные привлеченным к участию в выездной проверке сотрудником внутренних дел. Суд отметил, что указанное лицо не является сотрудником инспекции и не может осуществлять мероприятия налогового контроля. Инспекция не доказала, что спорные объяснения получены полицейским в связи с уголовным делом или производством по делу об административном правонарушении либо в связи с проверкой заявлений и сообщений о преступлениях, административных правонарушениях, происшествиях, разрешение которых отнесено к компетенции полиции. Также не доказано, что объяснения были получены и переданы налоговому органу в соответствии с порядком, установленным Федеральным законом N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности».

Актуальным на сегодняшний также остается вопрос об истребовании у проверяемого лица документов, касающихся его контрагентов.

Пункт 1 ст. 93.1 НК РФ предусматривает возможность истребования документов (информации), касающихся деятельности проверяемого налогоплательщика, у контрагентов или иных лиц, располагающих этими документами (информацией). Согласно п. 2 этой же статьи, в случае если вне проверок у налоговых органов возникает обоснованная необходимость получения информации относительно конкретной сделки, должностное лицо налогового органа вправе истребовать эту информацию у участников сделки или иных располагающих ею лиц. В постановлении ФАС Поволжского округа от 26.08.2013 по делу N А65-25346/2011 по этому поводу указано, что запрошенные инспекцией документы являются внутренними учетными документами контрагента, содержащими в себе сведения о его деятельности и налоговых обязательствах, и не касались проверяемых налогоплательщиков. Истребованная информация также относится к деятельности контрагента и его взаимоотношениям с лицами, не являющимися проверяемыми налогоплательщиками.

Требование было признано недействительным как не соответствующим ст. 93.1 НК РФ. Данная норма предполагает возможность истребования только тех документов (информации), которые касаются деятельности проверяемого налогоплательщика (плательщика сбора, налогового агента).

Суд, учитывая не соответствие требования закону, а также тот факт, что общество не отказывалось от предоставления документов, пришел к выводу об отсутствии вины организации во вменяемом налоговом правонарушении. Аналогичная позиция изложена в Постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 10.06.2013 по делу N А43-18174/2012, где суд указал, что требование о представлении документов о контрагенте проверяемого налогоплательщика не соответствует ст. 93.1 НК РФ, поскольку в нем отсутствовала информация о том, что документы касаются деятельности проверяемого налогоплательщика. Налоговый орган не обосновал и не доказал того, что запрошенная информация касается финансово-хозяйственной деятельности последнего, может его охарактеризовать и ее каким-либо образом можно использовать при проведении проверки. Противоположная позиция содержится в Постановлении ФАС Поволжского округа от 07.04.2011 по делу N А55-15446/2010, в котором суд не принял довод банка о неправомерности истребования инспекцией документов о деятельности не проверяемого налогоплательщика, а его контрагентов. Как указал суд, в порядке ст. 93.1 НК РФ могут быть истребованы документы, касающиеся деятельности проверяемого налогоплательщика. При этом законом не установлено, насколько истребуемые документы должны касаться деятельности проверяемого налогоплательщика. Отношение конкретных документов к деятельности проверяемого налогоплательщика определяет налоговый орган.

Исходя из всего вышеизложенного можно сделать вывод о том, что в большинстве своем проблемные вопросы, касающиеся непосредственно форм и методов налогового контроля оперативно находят свое разрешение в практике высших судов, что безусловно дает нам всем повод надеяться, что подобного рода проблем толкования одних и тех же норм Налогового кодекса в скором будущем станет заметно меньше.